Король Шаул - Страница 32

Не только Шаул, но и все биньяминиты знали старейшину соседнего с Гив’ой селения Кивари. Беседа началась как обычно, с расспросов о здоровье и пожеланий благоденствия. Обсудили, хватит ли зимних пастбищ в этом году – стада у обоих соседей были немалые. Старики из селения Кивари, и особенно из рода, к которому принадлежал почтенный Эйфа, славились умением предсказывать погоду и урожай. Поэтому иврим с нетерпением ждали, когда гость заговорит о борьбе Баала с Мотом: Баал почитался в Кнаане, как бог плодородия и жизни, а Мот – бесплодия и смерти. Схватившись друг с другом в яростном бою, боги определяли, будет ли земля давать плоды или людям и животным предстоят голодные годы. В Кнаане крестьянам зимой необходимы были дожди, а летом, когда созревает виноград – много росы.

Наконец велеречивый гость проговорил:

– Всевидящая богиня солнца отправилась на поиски Баала и нашла его, когда тот сражался с Мотом в смертельном бою.

– И кто победил? – законы вежливости требовали, чтобы Шаул задал этот вопрос.

Эйфа ответил песней:

– Они сплелись, как гиппопотамы,
Мот силён и Баал силён.
Они бодаются, как быки.
Мот силён и Баал силён.
Они лягаются, как жеребцы.
Мот падает, и Баал падает.

Слушателям не терпелось узнать, кто же победил.

– Богиня помогла Баалу! – старик засмеялся и допел песню:

– Она хватает бога Мота,
мечом его рассекает,
пламенем его сжигает,
на жерновах его мелет,
веет его в поле.

Все вздохнули с облегчением: год будет плодородным, дожди и роса придут во время, и каждое семечко – частица развеянного по ветру тела Мота – принесёт урожай. Рабы обносили людей в палатке, холодной водой. Эйфа, беседуя, медленно подбирался к просьбе, с которой пришёл.

– Король Шаул помнит тот голодный год, когда иврим из Эфраима продали себя в рабство в Кивари и в Гив’у в обмен на зерно?

– Помню. У них высохла трава, земля не рожала, колодцы опустели.

– Да, – подтвердил Эйфа. – И мы, и вы дали им зерно и спасли от смерти.

– По нашим законам, раба на седьмой год отпускают на свободу без выкупа. Так что в Гив’е ни одного из тех рабов уже нет, – начал Шаул. – А в Кивари они работают по сей день.

– Уже не работают, – поправил Эйфа. – Они сказали: «Теперь у иврим есть король», отобрали у своих хозяев одежду, посуду и скот и ушли через Гив’у. Биньяминиты не задержали их и не возвратили обратно в Кивари.

– Чего же вы сами не остановили своих рабов? – спросил Авнер бен-Нер, а остальные рассмеялись, вспомнив, какой страх нагнало на население Кивари сражение между сыновьями Шаула и шайкой молодых гиргашей.

Король поднял руку, стало тихо.

– Ты пришёл получить выкуп за рабов, которые ушли? – спросил Шаул.

– Нет, – покачал головой Эйфа. – Что случилось – то случилось.

– Тогда зачем ты пришёл?

Старик встал.

– Положи руку Эйфе под ребро, Шаул, – ведь так клялся слуга Элиэзер вашему праотцу Аврааму. И я поклянусь, как поклянёшься ты, что больше не будет вражды между иврим и гиргашами. Если ты согласен, гиргаши не взыщут за добро, которое награбили у нас рабы-иврим, и ещё добавят сто бронзовых кнаанских мечей для отряда твоего сына в Гив’ат-Шауле.

Все посмотрели на Йонатана. Вчера он прибыл в стан к отцу и сидел в углу палатки. Молодой военачальник просиял. Сто серповидных кнаанских мечей! Эйфа знал, чем задобрить воинов. Люди обернулись к Шаулу, всем показалась лёгкой просьба старика-гиргаша.

– Ты хочешь, чтобы я поклялся за всех иврим, – начал Шаул. – А сам ты можешь поручиться за всех гиргашей? Можешь поклясться, что другие ваши селения не вступят в союз с нашими врагами и не ударят нам в спину?

Все поняли намёк: в трагическом сражении под Эвен-Аэзером, как рассказывал старый Киш, «гиргаши впились в шею Дану, выскочив из крепостных ворот Бет-Шеана».

Эйфа тоже понял и тихо сказал:

– Нет, король Шаул, я не могу поручиться за Бет-Шеан. Бет-Шеан далеко, а мы рядом, и если наши родичи там опять выступят против Дана, ты здесь покараешь Кивари за нарушение договора. Нет, я могу поручиться только за своих.

– А если так, – подвёл итог князь Нахшон, – значит, Эйфа, ты должен договариваться не с королём иврим, а со старейшинами Гив’ы. Вы – соседи, вам и принести вместе мирные жертвы в знак доброго союза.

Эйфа кивнул, поклонился и вышел из палатки.

Вестовой доложил, что прибыли посланцы из Гив’она – главного селения Кнаанского племени хивви. Внизу под горой, где кончалась тропа и начинался лес, они сейчас привязывали своих ослов.

– Приведи хивви, – велел Шаул.

Пока король иврим, его советники и военачальники ожидали посланцев из Гив’она, они вспомнили историю, известную каждому ребёнку-иври. Когда-то давно войско их предков под водительством судьи Йеѓошуа бин-Нуна перешло Иордан и вступило в землю Кнаана. Это было молодое войско молодого народа, ещё не ведавшее, что дальше на его пути будет лежать какой-то город Иерусалим, что, если повернуть в другую сторону, то можно увидеть море, а если пойти прямо, то тоже будет море, но иное. Они знали только, что все кругом враги, а земля эта принадлежит им, иврим, потому что отдана Богом их предкам. Слухи их опережали, и князьям кнаанских племён становилось известно, что из-за Иордана прёт большая и страшная в своей дикости орда, которая уже разрушила крепости Ай и Гилгал. Куда она направится дальше, никто не знал. Не знал этого и сам Йеѓошуа бин-Нун. Лучше всего было бы его армии стоять на месте, а враги пусть бы подходили сюда, к Аялону. Он бил бы их именем Господа-Цваота и, узнав от пленных откуда они пришли, посылал бы туда иврим, чтобы взяли себе те земли во владение.