Король Шаул - Страница 22

Сомнений в том, что Ицхак бен-Эзер был человеком Божьим, не было ни у кого. Люди вспоминали, как он жил среди них, пересказывали его добрые дела, и все решили, что, как только придёт освобождение, они обратятся к вере предков в единого Бога – Бога Авраама, Бога праотца Моше и Бога Ицхака бен-Эзера.

А освобождение придёт, в этом теперь не сомневался никто. Давно явеш-гил’адцы так старательно не брались за дела, как в эти дни подготовки селения к обороне.

Мальчишки бродили повсюду и пели песню о матери арамейского полководца Сисры, который пошёл завоёвывать Землю Израиля:

«В окно сквозь решётку смотрела во все глаза мать Сисры:
отчего долго не приходит колесница его,
отчего так медлительны колёса его колесниц его?
Мудрые знатные женщины её отвечают ей:
и она сама отвечает себе:
– Верно нашли они и делят добычу:
по женщине, по две на каждого мужчину;
добычу из цветных одежд для Сисры,
добычу из вышитой цветной одежды:
цветные одежды с разной вышивкой на
шею тех, кто взял добычу...

Мальчишки то и дело останавливались, падали на землю и показывали, как лежит Сисра, а из виска его торчит кол, воткнутый храброй ивримской женщиной Яэль.

Взрослые мужчины и женщины сносили на стену обломки жерновов и камни, отливали наконечники для стрел и копий. За работой они вспоминали, сколько раз на землю иврим вторгались враги, особенно предки тех, кто сейчас стоит под стенами Явеш-Гил’ада. Имена судей – освободителей были у всех на устах. На площади сидела нищая старуха и без перерыва рассказывала всем, как судья Эѓуд бен-Гера по прозвищу «Левша» спас народ от нашествия Эглона, царя Моава.

– Сделал себе Эѓуд меч длиною в локоть с двумя остриями и привязал его под одеждой своей к правому бедру своему. И поднёс он дары Эглону, царю Моава, а тот был человек тучный. И было: когда закончил Эѓуд подношение дара, то <...> сказал: «Слово тайное есть у меня к тебе, король». Тот сказал: «Тише!2 Когда удалились все, стоявшие при царе, Эѓуд поднялся за ним наверх. Эглон сидел в прохладной комнате, которая для него одного. Сказал Эѓуд: «У меня слово к тебе». Тот стал приподниматься со стула. Тогда протянул Эѓуд левую руку, взял меч с правого бедра своего и вонзил в чрево Эглона. Лезвие вошло по рукоять, и <...> он не вынул меча из чрева его, и вышло испражнение. Эѓуд запер за собой двери и бежал. Приходят рабы Эглона, видят: двери верхней комнаты заперты. Думают, верно, король справляет нужду в прохладной комнате. Ждали они долго, но тот не отпирал. Тогда открыли они, и вот – господин их падает на землю мёртвым. Эѓуд же скрылся, пока они мешкали, прошёл мимо истуканов и бежал <...>. По возвращении своём, протрубил он в шофар в горах Эфраима, и сошли сыны израилевы с гор, а он впереди них. Сказал он им: «Следуйте за мной, ибо предал Господь врагов ваших, моавитян, в руки ваши».

Сошли все за ним, и захватили они переправы через Иордан к Моаву и не давали никому переправиться. И побили в те дни моавитян около десяти тысяч человек, всё крепких и мужественных. Не спасся никто.

Так стали моавитяне в тот день подвластны Израилю. И покоилась земля восемьдесят лет<...>

На рассвете босоногое ивримское войско, снося всё, что попадалось на пути, добежало до штурмового вала врага, а уже оттуда каждая из колонн начала действовать самостоятельно, атакуя лагеря Аммона и его союзников: Эдома, Моава и кочевников-агриитов. В момент атаки изо всех щелей шатров кочевников валил дым – там в больших медных чанах варили мясо.

Авнер бен-Нер велел подбираться к врагу как можно ближе и вступать с ним в рукопашную, не давая пустить в ход луки. Колонну Йонатана, бегущую на отряды царя Эдома, стража заметила издали и подняла на ноги весь лагерь. Эдомцы выстроились в боевой порядок, опустились на одно колено, натянули луки и ждали, пока иврим приблизятся. Но тут вдоль эдомского строя пошли в атаку на колонну Шаула агрииты. Они были храбрыми воинами, но никогда не участвовали в совместных боевых действиях. Когда эта орда в облаке пыли пронеслась мимо строя эдомцев, стрелять было уже поздно, потому что иврим во главе с Йонатаном успели добежать до эдомского лагеря и начали метать камни из пращей. Превосходя нападавших числом, эдомцы сперва защищались и даже готовились перейти в контратаку, но в это время на их лагерь стали падать с неба большие кирпичи, и первый же из них свалил с мула и искалечил эдомского царя. Лёжа на земле под орущим мулом, король беспомощно смотрел, как разваливается над ним верх крепостной стены Явеш-Гил’ада, оттого, что местные мальчишки с разбегу ударяют ногами в тяжёлые кирпичи, и те валятся на стоящий под стеной вражеский лагерь.

Эдомские воины, бросившиеся прочь от стены, попали в поток кочевников, с криками бегущих уже в обратную сторону – они удирали от воинов Шаула. Кочевники сметали на своём пути всех, врагов и союзников, лишь бы поскорее оказаться среди своих палаток и стад. Эта орущая толпа растоптала царя Эдома. Последнее, что он увидел с земли, была его рассыпавшаяся по пескам армия, в которой каждый в одиночку защищался от напористых молодых иврим.

Король Нахаш в окружении придворных колдунов находился в это время неподалёку, в пустыне. Колдуны пытались понять волю неба по полёту птиц над песками. Услышав шум боя, Нахаш вскочил на мула, привязанного в тени, и поскакал в направлении Аммона, даже не обернувшись в сторону Явеш-Гил’ада, ибо полёт птиц не предвещал царю ничего хорошего. Колдуны и рабы последовали за Нахашем.